Да здравствует капучино!

В Рим я не вернусь никогда, — эта мысль была основной в день отлета в Москву.

Когда ночь погасила свои огни и борт № AZ 7183   пошел на посадку,  принятое решение окрепло, получив чувственно-материальные обоснования. Ноги гудели. Перед глазами, стоило их закрыть, вставала темная громада Пантеона и теснила исполинскую «Пишущую машинку». Над ними нависал балкон с машущими руками Софи Лорен и Бенито Муссолини, стоящими в обнимку.  Из окна напротив улыбался Папа (римский). А счет на кредитке, как сообщил МТС,  едва мы приземлились в Шереметьево, был практически пуст.

Не знаю, сколько прошло времени. Месяц или два.  Ноги болеть давно перестали, Пантеон отлепился в моем сознании от Алтаря Отечества, очутившись там, где ему и положено быть. Персонажи тоже разошлись по разным уголкам памяти, а счет, пусть незначительно, но приятно округлился.

Едва прошел легкий приступ удушья от попытки заглотить яблоко познания целиком за пять дней, стало очевидно, что главным, превалирующим над всеми другими чувствами в Риме было постоянное ожидание чего-то невероятного. И оно никогда не заставляло себя ждать, выходя навстречу на каждой площади и улице…


Почти ровно год назад — в начале сентября 2009 года, мы приехали в Рим и поселились в гостинице  «Luce» рядом с вокзалом Термини.

Первое, чем удивил Рим, — неожиданным напоминанием о городе, из которого мы улетели этим утром. По дороге из аэропорта, когда уже въехали в Рим и оставили левее кварталы вокруг Авентина, улицы свились в подобие бульварного кольца, а виа Национале, бывшая для нас первые два дня главным ориентиром, застройкой кое-где навевала воспоминания о Тверской… правда, на этом сходство с нашей столицей заканчивалось. Еще сначала поражали каменные таблички на домах: огромные, похожие то ли на плиты с надгробными эпитафиями на могилах выдающихся представителей человечества, то ли на мраморные доски с описанием исторических событий на памятниках…

В Риме это просто указатели — на них пишут названия улиц.

Первый день я помню очень смутно: в основном начало и конец, и некоторые яркие картинки-вспышки нашего маршрута «фонтан Треви-Испанская лестница-пьяцца дель Пополо». Виной всему она — поражающая как молния или финский нож у Булгакова, а на меня налетевшая ураганом, неосознанная вначале и лишившая способности ориентироваться в первые минуты.

Едва мы вышли из отеля,  мимо промчались на мотоцикле юноша и прильнувшая к нему девушка со светлыми волосами.  Из распахнутых ставен дома напротив полная и красивая женщина в ночной сорочке (как мне показлось) что-то смеясь кричала индусам, державшим магазинчик рядом с отелем. В довершении всего  на перекрестке маленкий пикапчик как-то дернулся, едва успев затормозить перед группой туристов, и на мостовую вывалился деревянный ящик, из которого тут же покатились в разные стороны апельсины и вскоре вся улица была усыпана оранжевыми комочками, а один из них подкатился мне под ноги…  Сложно сказать, догадывалась ли я тогда, что с этой минуты неизличимо больна.

Чуть ошалевшие (как и все больные люди) мы сразу пошли не туда. С «Luce» все просто — чтобы выйти к вокзалу Термини, надо из дверей отеля идти налево, а потом на перекрестке — еще раз налево. Либо — пойти из дверей направо и на перекрестке — еще раз направо. Мы же начали петлять как лисицы и вышли черте куда, на какую-то улицу, где было много японцев и кошек. А вокзала не было. Выбрались оттуда только с помощью местных, вставив в серединку заученной рамки «Скузи ми, синьор,…, пер фаворэ» слово «Термини».

Как я уже говорила роль каната, за который держатся переходя пропасть, первое время исполняла Национале: если стоять спиной к центральному входу в Термини, прямо перед тобой будет автобусный круг, а чуть подальше и левее — площадь Республики, от которой и уходит влево толстым лучом улица Национале. Если свернуть с нее направо — выйдешь к фонтану Треви и далее по списку, налево — будут тебе Форумы и Колизей.  Это потом уже мы полюбили выходить в к Треви переулочками через площадь Барберини. Но в начале нашего визита мы не мыслили улочками и переулочками.  Для нас существовало Направление и отдельные крупные улицы, мимо которых трудно промазать, наводя себя на искомый объект.

Наверное, в каждом городе у путешественников появляется своя Дверь в стене: обещаешь себе вернуться к ней, но, увы.. У нас так получилось с небольшим парком на холме между улицами Квиринале и Национале. Попали мы в него, когда шли к фонтану Треви. Сверху, над каменной оградой, все зеленело кронами деревьев, а лестница, уводящая наверх, была усыпана листьями. В парке вокруг пятачка с памятником осанистому дядьке на коне (а вообще — королю Карлу Альберту) стояли лавочки. И на каждой сидело по целующейся парочке. Не целовались только старик со старушкой. Но и те прильнули друг к другу щеками. Парк возвышался над окрестностями как гора над океаном — снизу его обтекала многоголосая толпа туристов и дышала жаром мостовая. А здесь было тихо и прохладно.

Первое впечатление от фонтана Треви оказалось безумным. Смесь от эйфории, вызванной проходом по средневековым улочкам, ведущими к нему, вкусной пиццей, съеденной в пиццерии на углу площади, первыми глотками воды из римского фонтана, парой симпатичных детских футболок, купленных за 5 евро каждая в магазине напротив фонтана, разочарованием от размеров площади, представлявшейся по кадрам из «Сладкой жизни» больше и, собственно, разрозненными фрагментами самого фонтана — общую картинку заслоняло такое количество народа с фототехникой, какого до той поры я не видела никогда в жизни. Ночью и сам фонтан и площадь оставили совсем иное впечатление, хотя людей было тоже немало, но вели они себя иначе — не орали и не метались.

Следующий кусок от яблока познания звался «капучино». Процесс инициации всегда очень личностен, вызывает усмешку у бывалых, а результат его немного горек…  За стойкой Caffe Greco за 1,80 евро нам дали две чашки, содержимое которых не кислило, не горчило и не рождало ассоциаций с залитым кипятком сеном. По консистенции напоминало сливки, было тягучим, сладким и пышным. Правда теперь, когда в родном городе мне наливают напиток, который почему-то именутеся так же и стоит при этом в четыре раза дороже, я не могу избавиться от воспоминаний об оригинале. Что делать — обычная цена за приобретенный опыт.

При входе на площадь Испании мы купили кулек жареных каштанов за 5 евро… Говорят, основной закон природы — равновесие. Каштаны нам совсем не понравились.

Глядя на двуглавую церковь Тринита-деи-Монти, я решила зачитать вслух отрывок  о ней из путеводителя.  Для полноты ощущений. Потому что особого впечатления  площадь Испании на нас в тот раз как-то не произвела, что казалось неправильным.

Прочитала ровно две строчки, взглянула в сторону и запнулась. Вот оно.  «Sermoneta». Великий магазин перчаток! Сразу по правую руку, как же я его раньше не заметила?!

А дальше? — спросил кто-то. Я обернулась. За нами стояла приятная пара. Она — в белой ситцевой шляпке. Он… хоть и без шляпы, но при бородке. И вообще очень смахивал на АнтонПалыча. Господин серьезно, чуть нахмурившись, смотрел на меня, и строго спросил:

Так что там с французами?

Я не стала лукавить с двойником классика.

—   Все давно умерли. А мне надо туда, — и кивнула в сторону магазина.

— А там что? — так же серьезно спросил «Чехов».

Перчатки!

Перчатки?! — впервые подала голос его супруга.

Перчатки… — вздохнул супруг.

Очевидно,  далее пьеса должна была разыгрываться этими двумя актерами, и мы тихо покинули сцену, ретировавшись в Сермонету. Народу было немного. А перчаток..! Всех оттенков, фасонов и размеров. Уже на первом этаже понимаешь, что ты тут надолго, а ведь есть еще и второй. Купили две пары по 50 евро каждая из кожи такой гладкой и мягкой, что если ее надеть, закрыть глаза и провести по ней рукой — неясно, где заканчивается перчатка и начинается рука. Я до сих пор желею, что не взяла длинные — до локтя и короткие — с меховой оторочкой, только из-за того, что мне их не подо что носить. Под такие перчатки не грех было бы и купить.

Последнее осознанное воспоминание того дня — как искали на виа Маргутте — улице, параллельной Бабуино, дом №51. Нашли. Но вход в этот и в соседние дворы оказался закрытым рольставнями — от таких как мы любопытствующих киноманов. Не беда. Пусть нам не довелось увидеть дворик из «Римских каникул» — мы видели множество очень похожих на него в другом районе Рима.

А  дальше… дальше уже где-то в районе полуночи мы брели от площади Пополо в наш отель по Корсо. На углах светились лампадки перед иконами с Девой Марией, в каменные чаши на стенах домов журча сбегала из маленьких кранов вода… С того дня мы больше не купили ни одной бутылки воды, набирая ее из фонтанов на площадях и фонтанчиках в переулках. ..  Голова гудела, мысли в ней ползали какими-то полумертвыми муравьями, ноги отваливались. Но глаза закрыть было решительно невозможно!… Кажется, ни одно кафе здесь не может прогореть. Где-то отбивали полночь часы, а народ за столиками болтал, курил, смеялся.  Сидели какие-то люди в чудных полосатых шапках, молодые отцы со спящими младенцами в кенгурушках, музыканты с гитарами в чехлах, японцы, ужасно элегентные старушки в туфлях на каблуках и молодые красавицы в кедах и футболка…Кажется, весь мир прилетел сегодня в Рим.

Всю ночь мне снились рассыпанные апельсины.

В последующие дни улицы как-то постепенно… выправились.   Перестали свивать под моими ногами клубки, а превращались, ну если не в прямую, то во вполне четкую линию, выводящую к цели.  Я тогда еще не задумывалась о том, что так бывает только с городами, которые любишь. В них не страшно заблудиться. Даже наоборот — хочется уйти куда глаза глядят, наплевав на карту и богатую культурную программу.

Несмотря на сознание по-прежнему пребывающее где-то не совсем со мной, отчасти  из-за пришибленности мировой историей,  отчасти из-за пока неосознанного колдовства города, я еще способна была поражаться.  И главное, что обездвиживало меня подобно самому сильному наркозу, это красота. Ни в одном городе я не видела такой абсолютной красоты. Ее первая ипостась  — это церкви.

Если абсолютному можно дать еще какое-либо определение, то римские церкви — это сияющая красота. Под сплетением синего, золотого и терракотового спят в мраморных гробницах папы и праведники, вокруг них водят хоровод белые агнцы и красавицы на полотнах мастеров, а ангелы с острыми копьями стерегут их покой. И глядит из темного нефа лик Мадонны, подсвеченный по овальному контуру маленькими свечками… и оттого кажется, что он пылает, парит в воздухе.

Еще как-то вечером  зашли в величественную церковь (хотя, в этом городе они почти все такие). Ее не было в моем топ-листе. Сверилась с путеводителем. Здесь начинается действие «Тоски» Пуччини — церковь  Сант-Андреа-делла-Валле  (Sant’Andrea della Valle). Высокие своды терялись во мраке, и только наверху, под самым куполом, куда достигали лучи из витражных окон, застыли в золотом свете ангелы и люди, вились, огибая колоны латинские надписи. А впереди, перед  распятием, сияли десятки высоких свечей…

И  сам путь из темного чрева церкви к светлому алтарю превратился для меня тогда в молитву.

Второе воплощение красоты — это работы Микеланджело. Тут сразу скажу, никакой я не искусствовед, в живописи разбираюсь посредственно…  Кто написал «Бульвар капуцинок» знаю (и очень люблю!), но Шишкина от Поленова не отличу.

Как-то раз, кажется, это был наш второй день в Риме, мы решили исследовать окрестности вокруг отеля.  Точнее замысел был такой — дойти до магазина сыров, расхваленного подругой (так и не дошли, в результате).  По пути, возле площади Республики вдруг увидели церковь.  Я остановилась. Она была… особенная. Совсем не напоминала уже виденные римские церкви, то есть не походила на дворец или храм. Это была полукруглая стена из, как мне показалось, местами неотесанного камня, с двумя арками-входами и крестом между ними.  Самое удивительное, что невозможно было представить что-либо столь же гармоничное и совершенное.

Мы вошли… Внутри плескалось столько простора, света и воздуха, что хотелось раскинуть руки и задрать голову. Что я и сделала (руки, правда, раскидывать не стала). Вверху, под куполом, наверное, можно было летать. А под ногами пересекала пол металлическая полоска. Вдоль нее по белому мрамору шли какие-то цифры, надписи и фигуры. Я сначала решила, что это  меридиан и сразу подумала, что церковь должна быть посвящена путешественникам. Потом, правда, выяснилось, что полоска — это солнечные часы.

Кто ее создал? — прошептала я.

Поазди меня произнесли по-итальянски незнакомое слово, я обернулась. Передо мной стоял священник.

Who created it?— спросила я не особо, впрочем, расчитывая на ответ.

Но священник улыбнулся и прошептал имя, которое звучало не совсем так, как его произносим мы, и я скорее догадалась по созвучию. Уже потом прочитала, что церковь  Санта-Мария-дельи-Анджели спроектировал  Микеланждело, придав ей форму греческого (т.е. равностороннего) креста. И хотя впоследствии к ней не раз что-то пристраивали и достраивали, ее основа: простор, свет и гармония, конечно, от ее создателя.

В тот день у нас была экскурсия в Ватикан, и там люди написаные и изваянные флорентийцем глядели на меня отовсюду. А я стояла перед ними и думала: если Бог был когда-то молодым, то он задумал нас тогда именно такими. Прекрасными, сильными и чистыми. Человек у Микеланджело — это человек до изгнания из Рая.

Но больше всего меня поразила Пьета. Весь грандиозный собор Св. Петра со своими объемами и пространствами съежился перед ней. Нет, я раньше никогда не испытывала особого интереса к скульптурам. Нет, меня не удивляло, что и Мадонна и Христос сделаны из единого куска мрамора — на то он и гений, чтобы уметь неподвластное другим. Хотя, говорить о ней «скульптура» и «сделана» , на мой взгляд, неправильно. Микеланджело просто снял слой камня, освободив ее. Она — Пьета, чья красота, печаль и утонченность родились вместе с миром. А тело, лежащее на ее коленях, это тело еще человека, —  того, кто еще не стал Воскресшим. И потому оно так беззащитно и бесповоротно безжизненно, что к горлу подступает ком…

Вообще, удивительно в Риме то, что самый главный враг красоты, здесь ее союзник… Здесь хватает зданий с облезшей штукатуркой и разрушенных стен. Но почему-то глядя на них не рождаются мысли о нецелевом использовании бюджетных средств. Совсем другие мысли возникают. И желания тоже. Самое сильное из которых — потрогать рукой этот облезший бугристый бок. Щедро такими вот боками наделены окрестности Пантеона…

Тот отрезок пути — от Пантеона до площади Навона, помимо осязательных ощущений от перетроганных рукой стен и латунных дверных ручек, у меня прочно связан с кофе и шоколадом. С кофе просто — вокруг Пантеона столько кофеен, две из которых знамениты на весь мир, что когда проходишь левой стороной пьяцца Ротонда,  густой кофейный запах сопровождает тебя и вьется в воздухе как вальс над летящей Маргаритой. В одну из этих знаменитых кофеен мы и завернули после Пантеона: Сант-Эустакио ( Sant’Eustachio) — пробовать капучино всех врмен и народов. Найти кафе просто. Если встать спиной ко входу в Пантеон, надо обойти здание слева от него, за ним будет церковь с головой оленя, у которого между рогов крест. Это и есть главный ориентир — церковь Сант-Эустакио, давшая название маленькой площади перед ней и самому кафе, к которому повернута голова оленя. Точный адрес: Piazza Sant’Eustachio 82, часы работы кафе: с воскресения по четверг 8.30 — 01.00, в пятницу 8.30 – 01.30, в субботу 8.30 – 02.00.

Кофе здесь из Гватемалы, Домниканы, Бразилии и Эфиопии, и даже с Галапагос.  Наверное у меня не особо тонкий вкус, но никакой разницы с капучино в других римских кафейнях я не заметила, здесь оно казалось мне совершенно таким же. То есть изумительным. И само кафе было тоже, как большинство виденных в Риме — небольшим, шумным и демократичным. Перед ним на улице всего несколько круглых столиков. Система таже, что и везде: сел за столик — будет тебе кофе дороже, чем за стойкой (здесь —  2.50 евро.), и официант. Если сразу оплатить в кассу, то возьмут 0,90 евро за чашку. Тянуть горячую душистую пену можно не только рядом со стойкой, но и на улице (но не за столиками).

Еще мне понравился их кофе в зернах и молотый, продающийся уже расфасованным в пакеты. Дома, едва я откинула крышку чемодана, вся квартира наполнилась ароматом. В следующий раз я отсыплю немного зерен в холщовый мешочек и поставлю на кухне. Пусть пахнет.

А в самом Сант-Эустакио помимо капучино выпью еще что-нибудь из этого.

Напившись кофе,  мы решили купить шоколадных конфет  для четырехлетней Алены Денисовны, оставшейся в Москве на попечении бабушки. Как-то в гостях я увидела в вазочке забавных шоколадных черепашек. Оказалось, их привезли из Рима.  Магазин с коротким как мартышкин хвост именем  «Cioccolatini moriondo & gariglio» на улице с простым итальянским названием via di Pie di Marmo (можно выдыхать) найти на самом деле несложно — улица отходит от площади Минервы, что неподалеку от Пантеона. Вот только с часами работы мы просчитались (обед с 13.00 до 15.30, в воскресение без перерыва). Мы же пришли как раз в обед. Примостившись напротив на ступенях какого-то здания стали ждать.  Хорошо, по пути купили пиццу, продающуюся на вынос. За два огроменных куска  заплатили 4 евро. Сидели, жевали. Солнце приятно припекало, переулок был тих и пуст. Пришла собака, мы угостили ее пицей, она ела и улыбалась.

Потом, наконец, по ту сторону стеклянной двери табличку перевернули надписью «Aperto» (открыто) наружу и мы вошли. Внутри этот магазин  приглушенно-красного цвета с вкраплениями черного. Столики, кресла с изогнутыми ножками, светильники. И везде корзинки, подушечки, на которых разложены конфеты самых разнообразных форм, коробочки с засахаренными фруктами… Очень понравились продавщицы — улыбчивые и добродушные. Перед ними под стеклом лежали фигурки из шоколада, а в маленьких вазочках — образцы для дегустирования. Я выбрала десять фигурок из молочного шоколада с начинками из миндаля, шоколадного крема, фисташек, апельсина: были среди них и запавшие мне в душу черепашки, и цветы, и бабочки, и улитки… Все это сложили  в длинную красную коробку с золотым тиснением названия магазина и перевязали красной атласной лентой. Заплатили мы что-то около 20 евро. И еще двумя конфетами с кофейной начинкой нас угостили на прощание. Одну я тут же надкусила. От чувст, всегда охватывающих меня при попадании в организм шоколада, немедленно вспомнилось слово «буониссимо!» («очень вкусно!»). Тетушки за прилавком растрогались и подарили мне еще одну конфету с орехами. Я тут же стала перебирать в уме другие подходящие к случаю итальянские слова, но вовремя вспомнила соседскую кокер-спаниелиху , которая тоже любила шоколад и забавно тявкала на радость хозяевам, каждый раз, когда хотела получить лакомство. Последнюю — ореховую конфету, я смогла сберечь до пьяцца Навона, дожевав ее как раз на площади. И сразу пошла  с бутылкой к прохладным струям. Вот и правда — все на свете субъективно. Ни об одном римском фонтане я не вспоминаю с такой нежностью, как о фонтане Четырех рек — вода в нем самая вкусная — с  шоколадным привкусом.

Ниже площади Навона, если смотреть на карту, лежат два района, покоривших нас  сразу. Первый — Кампо-де-Фьори, бродить по узким улочкам которого можно долго-долго, и лучше без всякой цели — все интересное встретится по пути само.  Иногда мы сворачивали в дворики — те самые, как из «Римских каникул».

В одном из них видели кусок мраморной доски с остатками барельефа, исполняющей роль столешницы.  Еще Кампо-де-Фьори  приятен маленькими магазинчиками. Причем, многие работают без перерыва на обед, не закрываются по воскрсениям и в первую половину дня понедельников. Копаться и рыться в одежде и безделушках там можно бесконечно.

Кривые переулки  вывели нас в бывшее гетто. Увидев на одном из кафе надпись «Kosher kaffe», решили попробовать кошерного капучино. На наш вкус, — абсолютно такое же, как римское некошерное. То есть, отличное.

Вечерело, когда мы подошли к Тибру. В его темной, как масляной, неподвижной воде поплавками лежали отблески фонарей.  Между ними и огнями противоположного — правого берега, фортом стояли окутанные вечерней дымкой здания острова Тиберина.  Возле каменного моста люди собирались группками, переминались с ноги на ногу, поворачивали головы к Тибру, откуда тянуло свежестью. А потом, как по невидимому сигналу, снимались с места всей компанией и перходили мост…

Мне кажется, невозможно не любить Трастевере.   По-моему, свет фонарей здесь мягче и чуть более размыт, чем по другую сторону Тибра.  Улицы извилисты и все в зелени: плющ и цветы в горшках вдоль песочно- персиковых стен. Многие магазины имеют отличный от остального Рима график  — работают до семи-восьми вечера, закрываются на пару часов и потом открываются до полуночи. Народ шатается по улицам в каком-то хмельном ожидании чуда. А все столики в кафе к вечеру уже заняты.

В тот вечер основную массу людского потока притягивал из узких переулков с косо висящей над ними луной центр квартала. Пульсирующий ударами бубнов и вспышками света. На площади Санта-Мария-ин-Трастевере кафе и рестораны огибали широкое пространство перед церковью,  а  рядом с ней скрещивали в темном небе лучи лазерные лампы. Огромный человек переставлял ноги на ходулях и жонглировал светящимися шарами.  Когда они равнялись с его головой было видно очень бледное напудренное лицо, темные провалы глаз и опущенные уголки черных губ. У его ног играл скрипач и бил в ухающий бубен длинноволосый человек.

Зрители сидели не только в кафе, но и на ступенях фонтана в центре площади и на мостовой. Мы же попытали счастья в каждом ресторанчике на площади и везде ответ был один — все зарезервировано.

Свободное место нашлось только в ресторане «Il Ponentino» на проспекте  Трастевере, неподалеку от следующего моста через Тибр. И стейк с кровью, и бычий хвост, и антипаста и молодое красное вино — все было хорошо.

Одно только нас огорчило в тот вечер — невозможность добраться отсюда до Термини без пересадки.  Правда расстраивались недолго — почти все автобусы с ближайшей остановки везли до знакомой по сегодняшним гуляниям площади Арджентина, откуда до Термини ходило много автобусов.

Эх, Арджентина…

Толпа, ждущая общественный транспорт на площади, была веселая и озорная. Каждый автобус встречался ликованием. Почти как пароход. В честь одного какие-то французы (а может быть испанцы) даже откупорили бутылку шампанского. Но не поехали, а затянули песню.

И когда показался   № 40 с ярко светившейся надписью «Termini», я тоже громко, перекрикивая  французскую (а может быть испанскую) нетрезвую песнь,  закричала:

А это наш!

Народ вокруг засмеялся.

И наш, — крикнул какой-то мужчина, выглядывая из-за группы  скандинавских теток,  помахав нам сложенной картой.

Неожиданно в одной руке у меня очутилась та самая бутылка шампанского… А что было делать?

Я спела первое, что пришло в голову (под аплодисменты, кстати). Русское, но французам потенциально понятное (испанцам, наверное, тоже):

Во французой стороне , на чужой планете,

Предстоит учится мне в университете,

До чего ж тоскую я — не сказать словами,

Плачте ж, милые друзья, горькими слезами,

На прощание пожмем мы друг другу руки, и покинет отчий дом мученик науки…

Тут память на текст мне изменила, зато накатил реализм. И прежде, чем передать шампанское (после  изрядного глотка)  следующему участнику арджентинского Евровидения, я прокричала Луне:

Виват, журфак! Афоня, Кобра, Киселева — я люблю вас!

Новосибирский мехмат тоже виват, — придушено раздалось со стороны группы белокурых женщин, окончательно заслонивших телами картоведа.

(Песня, если что, здесь. Чин-чин, нынешние и бывшие студенты!).

Это, как вы уже догадались, было лирическо-хмельное отступление. Значит,  Арджентина — Термини…

Водитель улыбался, пока веселелый люд закатывался внутрь автобуса. Оставшиеся на остановке продолжали петь. А мы поехали.

На улицах и площадях светились огни, люди сидели у фонтанов, в кафе, на ступенях зданий, гуляли, целовались, ездили на мопедах. Мне казалось, что наш автобус несется очень быстро и еще чуть-чуть — взлетит и поплывет между стенами домов и оградами. А вслед нам будут поворачивать головы сидящие на решетках ангелы с белыми и ангелы с черными крыльями.

В отеле портье спросил откуда мы такие веселые. И посоветовал в следующий раз бронировать столик в Трастевере на будни за день, а на выходные и вечер пятницы — среди недели.

Еще один отличный ресторан мы случайно нашли в наш последний — пятый день в Риме. Спускались от пяцца дель Пополо по виа Рипетте.  Увидели чуть в глубине между домами приятное кафе со столиками в обрамлении пушистых кустов.  Сели.  Официант, уловив в глазах клиентов сомнения и  колебания, показал на строчку в меню и что-то быстро заговорил. Мы не поняли, но согласились… Принесли нечто воздушное, горячее и очень-очень вкусное. Как позже выяснилось из счета — феттучини Альфредо.  Когда пустые тарелки унесли у меня даже мелькнула мысль о второй порции. Остановил страх умереть от обжорства или уснуть. Потом мы зашли внутрь ресторана и зависли там минут на двадцать. Все стены были увешаны фотографиями звезд, в основном 30-60 гг. На фотографиях с автографми нами были опознаны:  Софи Лорен, Грегори Пек, Фернандель, Ринго Стар, Фрэнк Синатра, Кларк Гейбл… Фотографий висело очень много,  черно-белые квадратики расходились по обеим сторонам от двери и уходили в полумрак зала.

Уже дома я нашла его на Google Earth. «The Restaurant Alfredo alla Scrofa»  был основан в 1907 году, а спустя несколько лет его владелец Альфредо Дилелло стал готовить феттучини с подливкой из масла, пармезана и соли, назвав блюдо своим именем. Не смотря, на то, что ничего необычного в ингридиентах не было, вкус получался изумительным из-за точного соблюдения пропорций и качества продуктов. Например, пармезан для феттучини Альфредо брал из самой сердцевинки сырной головки, потому что там он нежнее…  Своей популярностью ресторан обязан Мэри Пикфорд и Дугласу Фербенксу, которые, проводя медовый месяц в Риме, часто обедали у Альфредо. После Второй мировой популярность ресторана столь возросла, а концентрация знаменитостей за его столиками стала столь плотной, что марку перекупили и открыли сеть таких же ресторанов в Америке, а феттучини Альфредо принялись готовить чуть ли не во всех итальянских забегаловках мира (например, в  российских «Иль Патио»). Но, говорят, свой настоящий, первозданный вкус феттучини Альфредо имеет только в одном месте на Земле. По поводу американских ресторанов ничего сказать не могу — не была. А по поводу московских — чистая правда. Феттучини Альфредо в том же «Il Патио» и в ресторане Alfredo отличаются друг от друга столь же разительно, как московское и римское капучино.

Вот здесь можно полюбоваться на великих, некогда жевавших феттучини в ресторане, почитать про его историю, посмотреть меню.

Тем, кто не дружит с картами (на сайте она есть), объясню, как его найти. Если спускаться от площади Пополо по правой стороне улицы Рипетты (via Ripetta), надо пройти ее до конца и после того, как она перерастет в Скрофу (via della Scrofa), справа и будет этот ресторан, чуть в глубине. Выглядит он очень скромно, скорее как кафе.

Приятного аппетита:)

До обеда у Альфредо мы гуляли по Вилле Боргезе. Поднялись на холм от пьяцца дель Пополо и только отсюда, сверху, смогли по-настоящему увидеть площадь. С высоты ее можно охватить взглядом всю целиком, оценить законченность формы и свободную мощь трех улиц-лучей.  Внизу же она всякий раз поглощала меня, я терялась в ее размахе и пространстве.

Вилла Боргезе своей тихой, задумчивой атмосферой напомнила мне Нескучный сад (только гораздо более благоустроенный). Народа было немного. На зеленой поляне старушка в белых перчатках, белом костюме и аллой шляпе тренировала мраморного дога, кидая псу палки, которые поднимала с земли двумя пальчиками.

Спустившись к стадиону, сели в тени пиний.

Я закрыла глаза и наконец, впервые за эти пять дней, расслабилась. Подумала, что будь у меня шестой, провела бы его иначе. Не шпиговала отпущенное время всемирным наследием, оставив только то, что по пути. А путь был бы такой. Сначала — окрестности Пантеона. Там снова трогала бы  стены домов и дверный ручки в форме львиных голов, потом спустилась в паутину улиц Кампо-де-Фьори и слонялась там бесцельно до вечера, а в сумерках вышла к реке, перешла мост и до самого утра пропадала бы в горчично-персиковом Трастевере.

Но шестого дня у нас не было. Этот был последний. Ноги болели после вчерашней прогулки по Форумам, Палатину и Колизею. Прогулки, ставшей приятной только после того, как я отключилась от аудигида, взятого за 4 евро рядом с билетными кассами. Дъявольский механизм отравлял мое существование до тех пор, пока я с его помощью пыталась совместить реальные объекты с их проекцией на выданной карте. Очевидно в самом начале маршрута я свернула не туда, и с тех пор мы с женщиной из прибора у меня на шее существовали в параллельных мирах, она бубнила свой текст, а я пыталась идентифицировать наше положение в ее рассказе. Потом плюнула, и выключила ее на фиг. Как же без нее стало хорошо! Перестав метаться по Палатину, я тут же увидела его зеленые холмы, кипарисы,  величественные остовы зданий… Почти музыкальную гармонию камней и стен стадиона Домициана.

Солнце бросало косые тени, пинии устремляли высоко в небо свои кроны. А чуть ниже — на Форуме, когда мы стояли возле  арки Септимия Севера, с окрестных деревьев сорвалась и описала дугу в небе стая попугаев. Вот в какой-то из этих моментов я и увидела тот Древний Рим, о котором читала начиная с  пятого класса. Только не хрестоматийный, а живой, — прямо перед собой… Мне кажется, самое  ужасное, что можно сделать — это прийти сюда с организованной экскурсией. Думаю, путеводителя и карты вполне достаточно.

Хотя, конечно, при одинаковых ингридиентах рецепт у каждого все равно свой. С моей точки зрения дни в Риме должны напоминать капучино. Основа (кофе) —  улицы, переулки и площади, по которым надо бродить и гулять; пенка — кафе и ресторанчики; немного корицы — это разные must see по пути; а на сладкое (вместо сахара) — магазины…

Отношения с городами, как с людьми. В некоторые влюбляешься сразу  до раскрасневшихся щек и порозовевших мочек ушей. Они в ответ кружат тебе голову, обволакивают облаком жасминовых бульваров и широким разливом рек под мостами. И расставание тяжело до слез. Дома на любом клочке бумаги так и норовишь нарисовать башенку или написать красивую строчку. А потом вдруг обнаруживаешь, что стоишь с этим клочком как с экзаменационным билетом перед самым главным экзаменатором — временем, и блеешь что-то о жасминовом дыме, паре кафе, приплетаешь цитаты из путеводителя для весомости… слов много, и повторить пройденное  ты не против, но вон — в другой руке, у тебя почти с десяток еще таких же билетов — со своими гербами, мостами и бульварами. И если в этой стопке вдруг станет одним меньше, ты совершенно точно это переживешь.

А бывают другие города. Попасть в них — как встретить человека. Это очень больше счастье, хотя бы потому, что видишь как из-за того, что он есть, законы начинают работать в обратную сторону. Чем дальше, тем четче черты, тем связанней мысли и ощущения. И столько всего знаешь, столько можешь рассказать, что достаточно всего нескольких слов. Тут, память, конечно подсовывает зазубренное  ‘большое видится на расстоянии’ и другие хрестоматийные изречения талантливых людей, прочувствовавших это раньше тебя. Но если правда, что вся наша жизнь — это личное переживание и постижение вещей, казавшихся банальностью, то лучше и оставить их при себе. И закругляться. Тем более, это сделать несложно, поскольку сказать осталось совсем немного.

Очень скоро на табло аэропорта среди десятка других рейсов появится мой. В Риме, прежде чем отправляться искать домик рафаэлевой возлюбленной Форнарины, я сяду в первом же кафе, где найдется свободный столик. Попрошу капучино и увижу, что все мои: целующиеся парочки и нарядные старушки, двойники классиков и обычные знаменитости, красавицы и щеголеватые официанты, темнокрылые и светлокрылые ангелы — давно здесь. И мне самое место среди них.

Нас всех хранят огромные, теплые ладони Рима.

15 комментариев

  1. Ты смотрела мультфильм «Проклятие кролика оборотня»? Там есть сцена где гигантский кролик сжирает четверть головки горгонзолы и погалживая себя по животу протяжно и восторженно произносит: «Вкусня-я-а-а-а-а-т-ина!»

    Именно это слово не покидало меня при прочтении твоего творения. Но, как и Рим, я не осилю его с первого раза и буду его дочитывать и перечитывать. И, возможно, заимствовать меткие афоризмы.

    Что еще? Как всегда очень творческие смысловые стрит-фото, как и наблюдения по-снайперски бьющие в десятку.

    А еще я очень рад, что наши наиболее острые впечатления и то, о чем хочется рассказывать и петь не полностью совпадают и мне ,после такого шедевра, будет что рассказать. :-)))

  2. Джо… спасибо!
    Я как раз сидела, пила капучино…точне, то, что у нас так называют:)
    Теперь буду ждать твой Рим 🙂

  3. Я была в Риме лет 10 назад, очень хорошо помню Виллу Боргезе. Мне кажется та бабушка была еще моложе и также кидала палочку своей собачке.
    Спасибо, получила удовольствие от чтения))

  4. Знаете, давно от уже прочтения чего-либо у меня не наворачивались на глаза слезы…очень давно. Мой Рим настолько похож на описанный вами, что защемило сердце, защипало в глазах и до боли, почти осязаемой, настоящей, захотелось снова познать этот волшебюный город. Спасибо за эти чувства!

  5. Таня, спасибо за ваши слова:) Я сначала удивлялась, когда у кого-то ощущения от Рима оказывались ну в точь как мои… а потом перестала. Видно, все мы одной крови:)

  6. Да, Рим — это любовь на всю жизнь )))Я делю ее между этим городом и Парижем. Пишите еще, уверена, что про другие города читать будет не менее интересно )))

  7. Гаспар Валет говорил тоже самое: «Очарование Рима не есть нечто мгновенное и внезапное. Оно не действует на приезжего сразу, не поражает его, как молния. Оно медленно, постепенно и неуклонно просачивается в его душу, мало-помалу входит в нее, проникает в нее все больше и больше, захватывает ее и, наконец, поглощает на всю жизнь.»

  8. Все дороги ведут в Рим! Надеюсь и моя дорога когда то туда меня заведет! Очень понравился ваш рассказ!

  9. Очень приятная история, описания очень подробные поездка в Рим не просто, никто не в состоянии объяснить все посетили и видели, что есть очень много туристических мест, а также так много скрытых, которые являются памятниками cо спаренной посещения в Риме. Я отправился в Италию много раз, и я никогда не уставать, чтобы видеть и открывать новые места! 🙂

  10. Вика! Ваш рассказ о Риме — потрясающий! Прочитала его на одном дыхании. Перед глазами встали знакомые образы… Ужасно захотелось снова оказаться в Риме. Надеюсь, что удастся… Спасибо!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *